«Вас нигде не ждут. Надо самому каждый день доказывать, что твой продукт — самый-самый». История одного из самых успешных фермеров Беларуси

В 90-х Михаил Шруб бросил успешную карьеру в Гомеле и вернулся в родную деревню Хильчицы в Житковичском районе. Взял кусок земли и стал заниматься единственно возможным в то время в этих местах делом — сельским хозяйством. С тех пор его участок разросся до масштабов крупнейшего в стране предприятия с многомиллионными оборотами и превратился в по-настоящему уникальную историю о бизнесе и людях — читайте на «Про бизнес».

Отыскать в нашей стране настолько успешно работающее сельхозпредприятие непросто. Дорогу к нему не укажут ни красивые девушки с караваями на билбордах, ни монолитные стелы с серпами и молотами. Алгоритм поиска здесь другой — необходимо встать пораньше, отъехать 250 км от столицы, поблуждать в лабиринтах туровского Полесья, полюбоваться Припятью и, наконец, среди бескрайних заснеженных полей не проглядеть скромный дорожный указатель на Хильчицы. А дальше след выведет на опрятные фермы, улыбчивых доярок и трезвых скотников. Бессменный хозяин всей этой сельской идиллии — Михаил Шруб.

Сегодня в пользовании фермера — чуть больше 5% земли Житковичского района, при этом его крестьянское хозяйство дает более трети аграрной выручки предприятий района (годовой оборот КХ — 34,8 млн бел. рублей, или почти $ 13,5 млн, прибыль от реализации продукции — 7,5 млн рублей, или $ 2,9 млн) и является одним из крупнейших налогоплательщиков в районе: в прошлом году в бюджетные и внебюджетные фонды хозяйство Шруба внесло 2,2 млн рублей (почти $ 850 000). Средняя зарплата работников хозяйства здесь на конец 2021 года — почти 2000 бел. рублей ($ 770). Это больше средней по стране (1675,3 рубля, или $ 645) и еще больше средней по Гомельской области (1475,8 рубля, или $ 570).

Когда-то он уехал из родных Хильчиц в столицу. Там с красным дипломом окончил отделение политэкономики БГУ и засобирался было домой. Но не отпустили — молодого специалиста распределили преподавать в Минский энерготехникум (сейчас — Минский государственный энергетический колледж). Потом карьера Шруба пошла в гору. Райком партии, затем — должность в обкоме и квартира в Гомеле. Но чем выше молодой партиец поднимался по карьерной лестнице, тем больше понимал — не его.

Зимой 1991-го Шруб ушел с очередной теплой должности и приехал в Хильчицы.

Коллеги недоумевали, соседи шептались. Но, похоже, уже тогда он что-то знал про свое будущее.

— Жена мое решение поддержала. А вот отец был против, чтобы я уезжал из города. Понять его можно: воспитал сына, выучил, а тут вдруг — деревня.

Тогда я напомнил, как в конце 80-х он взял в аренду запущенный колхозный сад и немного земли. Как у него, у человека, проработавшего всю жизнь в колхозе, привыкшего думать, что от него ничего не зависит, вдруг изменилось настроение, как он воспрял, ведь стал хозяином, который все делает сам и делает так, как надо.

И отец сказал: «Ну попробуй».

Этой же зимой Михаил пришел в местный колхоз просить землю. Тогда это было просто — достаточно было решения общего собрания, на котором голосуют сами колхозники. И те проголосовали «за». Шрубу выделили участок площадью 20 га. Оставалось дождаться весны, но пока надо было как-то перезимовать.

— Сказать, что было сложно — ничего не сказать. За душой ни гроша, двое маленьких детей. Жена в декрете. Брался за любую работу. Соседка попросила смастерить кроватку для ребенка — заплатила, помню, 40 рублей. И мы на них жили.

Весной Шрубы свой новый надел засеяли ячменем, посадили немного капусты, картофеля и лука. Почему такой набор? Все просто — это был самый доступный и недорогой посадочный материал.

— Из техники у нас были тяпки да отцовская кобыла. На поле ходили всей семьей. Не справлялись — звали на помощь родных и знакомых. А потом с матерью занимали по селу у пенсионерок деньги, чтобы с людьми рассчитаться, — вспоминает то время фермер.

Осенью часть выращенной сельхозпродукции Шрубы продали госпредприятию «СортСемОвощ», капусту же на нанятой в колхозе машине повезли в Минск на Комаровку.

Там Михаил с женой и братом — кандидатом экономических наук — торговали несколько дней.

— Приехали домой богачами: раздали долги соседям и даже на хлеб себе осталось, — вспоминает о первой прибыли Шруб.

Всем колхозом в капитализм

В таком режиме фермер проработал еще два года. А на третий выдался хороший урожай картофеля. Денег от его реализации хватило на новый трактор и даже тракториста.
Через 5 лет у Шруба было уже 160 га земли и 10 наемных рабочих. А продукции хозяйство производило больше, чем соседние колхозы, выплачивая при этом зарплату своим работникам в 3 раза выше.

— Не всем это нравилось, особенно наверху. И местные чиновники придумали, как снова всех уравнять. У меня стали отбирать земли.

Но Шруб не сдавался — отчаянно сражался за каждый клочок в судах.

В самый разгар этих тяжб произошло невероятное и до этого невиданное.

Работники того самого хильчицкого колхоза «Путь к коммунизму» взбунтовались: хотим к Шрубу! Людей возмущало, что их колхоз, у которого в 10 раз больше земли, производит столько же продукции, сколько и фермер со своими десятью помощниками.

— Такого в местной истории еще не было! Чиновники из района и области упирались, как могли, целый год уговаривали людей, пугали капиталистическим рабством, потерей паев, меня обвиняли в подрыве колхозного строя, трижды возбуждали уголовные дела. Но люди настояли на своем: в 2003 году присоединение колхоза к хозяйству оформили юридически — все 220 колхозников перешли из коммунизма в капитализм. Не думаю, что кто-то об этом пожалел.

В наследство Шруб получил то, о чем мечтал — землю. А к ней прилагались миллионы (в белорусских рублях) накопившихся за долгие годы колхозных долгов. К тому же, нужно было выплатить людям зарплату, которую те не видели 4 месяца.

— Я бы никогда на это не решился, если бы это не было хозяйство моей родной деревни.
Там ведь половина моих родственников, мои соседи, люди, с которыми мы всю жизнь прожили. И у меня появился шанс им помочь.

Через некоторое время, правда, с некоторыми работниками пришлось расстаться.

— Пьянство и воровство — качества для меня неприемлемые. Мы это четко дали понять. Кто не понял — с теми пришлось расстаться. Сейчас все это уже в прошлом. Люди уже давно понимают, что терять все, что здесь имеют, ради условных 20 литров солярки — глупо.

Шруб не просто выплатил бывшим колхозникам зарплату, но взял на себя и некоторые социальные обязательства. Пообещал пенсионерам бесплатно засевать и обрабатывать их приусадебные участки, выдавать овощи, а также раз в неделю выделять автобус, который возил бы работников по делам из Хильчиц в Туров.

Обещания сдержал.

Сегодня социальный пакет в хозяйстве еще шире. Например, работникам предоставляют жилье и бесплатное питание в столовой, раз в год в качестве бонуса каждому выдают 4 тонны картошки и овощей и 150 кг мяса.

— Мы сознательно создаем такие условия, чтобы люди не держали своих подсобных хозяйств. Вернувшись после тяжелой работы, человек должен отдыхать. Нельзя 9 часов с полной отдачей трудиться в хозяйстве, а потом еще ту же работу делать дома — где-то обязательно просядет качество, — объясняет Михаил Григорьевич.

На современные технологии — денег не жалеть

С присоединенным колхозом Шрубу достались еще и 400 коров. Так в хозяйстве, которое до этого специализировалось только на растениеводстве, появилось новое направление — животноводство.

Правда, через год все стадо пришлось ликвидировать — коровы оказались больны.
Фермер продал скот мясокомбинату, выручил кое-какие деньги и решил… нет, не купить новых коров — строить современный свиноводческий комплекс.

— Все просто — необходимо было отдавать долги и платить разные кредиты, поэтому требовались быстрые деньги. В случае же с крупным рогатым скотом получить прибыль быстро невозможно. Это объясняется и особенностями ведения бизнеса, и, самое главное — физиологическими особенностями животных, — объясняет Михаил Шруб.

Такая логика руководителя дала свои плоды. Прибыль росла, а вскоре дошло дело и до коров.

— Мы не покупали датских и голландских телок по € 2000−3000, а приобрели тысячу обычных от населения. Да, в первый год надоили всего 4 тысячи литров молока с коровы, во второй год — пять, а затем приобрели сперму иностранной селекции, и постепенно год за годом из обычного стада сделали племенное. В прошлом году мы уже получили 10 тыс. литров на корову. Но на это нам понадобилось 10 лет.

Так что сельскохозяйственный бизнес — это игра в долгую. Но если все правильно организовать, то она стоит свеч.

Сейчас Шруб возводит еще одну ферму на 2 тысячи коров. Удовольствие не из дешевых: только современный доильный зал обошелся в $ 400 000. Но на современные технологии фермер денег не жалеет. Сам им обучается за границей и работников отправляет.

— Вот говорят, что Шруб успешный. Да обычный я. Другое дело, на кого равняться. Если на того, кто в конце сводки, как это делают у нас многие сельхозпредприятия, то, наверное, успешный. Но наши показатели — такие же, как у европейских производителей. Да, мы хорошо работаем, в год производим 1300 т мяса, 15 000 т молока, 10 000 т овощей и картофеля. Не у всех районов области такие показатели. Но никакого чуда здесь нет.

— Почему же тогда у других так не получается?

— Мы живем этим, это наше будущее. А в колхозе — чье это будущее? — и Шруб подводит нас к корове с ярким ошейником. — Вот это система распознавания коров. Встроенный в ошейник идентификационный датчик — своеобразный паспорт. Данные о каждой из этих коров хранит специальная программа, которая постоянно анализирует состояние животного. Дала она сегодня меньше молока — специалисту поступает сигнал, и он выясняет, в чем причина: либо корова заболела, либо готова к осеменению — важно не пропустить этот момент. Такие сейчас есть и на госпредприятиях, которым государство помогает. Но часто они просто бесполезны, так как не работают. Думаю, я ответил на ваш вопрос.

«Вас нигде не ждут»

Хозяйство Шруба — это не только фермы и поля, хранилища и перерабатывающие предприятия. Сегодня его бизнес — это еще и развитая розничная сеть, кафе «Будзьмо» и агроусадьба «Туровские легенды». И вся эта империя держится всего на 205 работниках.

Несколько лет назад здесь построили современное хранилище овощей на 15 000 тонн. При нем — мини-завод по переработке. Здесь готовят овощные полуфабрикаты, а также солят, квасят и маринуют все, что так любят белорусы.

Хит продаж — тесто для драников в ведерках.

— Уже и не вспомню, кто подал такую идею, но кто-то явно из молодых женщин и, скорее всего, с маникюром, — смеется Михаил Григорьевич.

Цена килограммового ведерка — 5 рублей ($ 2). Внутри — смесь из перетертого картофеля и некоторых других необходимых для блюда ингредиентов. Покупателю остается только добавить яйцо (или не добавлять — кто как любит), поджарить оладушки на сковороде, и любимое блюдо белорусов готово.

Сейчас Шруб делает ставку на развитие торговли. У хозяйства пять фирменных магазинов, автолавка, которая развозит продукцию по окрестным деревням, открыли секции в крупной сети супермаркетов.

Еще глава крестьянского хозяйства развивает доставку на дом — у него два аргумента.

— Во-первых, в сети наш продукт теряется и обезличивается, плюс магазины делают 30% надбавку, а наша продукция и так не из дешевых. Людям дороговато получается. Во-вторых, у нас отличное качество, и мы это знаем. Поэтому несем себя именно как качественный фермерский продукт. Важно, чтобы потребитель знал, кто конкретно это произвел и продал, чтобы в любое время дня и ночи мог позвонить, написать конкретному Шрубу.

Поймите, нас нигде не ждут. Надо самому каждый день доказывать, что твой продукт — самый-самый.

На вопрос, какое из направлений в его бизнесе наиболее выгодное, у Шруба ответа нет. Шутит, что в нашем «регионе рискованного земледелия» иногда главное даже не получить прибыль, а обеспечить бизнесу устойчивость. А потрясений в сельскохозяйственном бизнесе хватает. Засуха — просядет растениеводство, коронавирус — агротуризм, что-то изменится в законодательстве — не получишь очередной кредит на необходимое развитие. Поэтому и занимаются в хозяйстве сразу несколькими направлениями.

Такая многовекторность в современном селе, говорит Шруб, — еще и социальная необходимость.

— Сельское хозяйство — это ведь не только доярки. Можно и нужно создавать и другие рабочие места. Вот муж, допустим, работает у нас механизатором, а жену его куда устроить? У нас есть магазины и кафе — так пусть идет продавцом или официанткой. А может, она фотографирует и пишет хорошо — пусть тогда сайт или соцсети ведет. И вот уже у нас работает целая семья.

Собственная семья Шруба тоже вся при хозяйстве. Дети, как и отец, окончили БГУ и вернулись на малую родину. Жена и дочь Михаила Григорьевича отвечают за торговлю, переработку продукции, агротуризм, сын — за растениеводство и реализацию продукции.

— Я очень доволен сделанным когда-то выбором. А особенно тем, что дети пошли по моему пути. Уехали бы мы в Минск — и что? Виделись бы раз в месяц. А так вернулся замотанный с работы, осталось полчаса до сна — обнял жену, детей, внуков. Что еще надо?

Читайте также

• Как открыть лапшичную за $ 5000: история сибирячки, которая приучает белорусский город к азиатской еде
• «Потратили на машину неделю, настрадались — но заработали в 4 раза больше». Как 20-летние супруги делают бизнес в пинском гараже
• «Причина вообще не в гендерных вопросах». Как строитель открыл чисто женские фитнес-залы — и всем зашло