«Проблем с деньгами нет — проблема с проектами и рынками сбыта»: как работает завод по переработке плазмы крови

На прошлой неделе на «Про бизнес.» вышло интервью с совладельцем и председателем совета директоров белорусско-голландской компании «Фармлэнд» Иваном Логовым, где он поделился, как устроен фармбизнес в Беларуси. Мы пообещали продолжить тему рассказом о заводе по производству медикаментов из плазмы крови человека, который также относится к проектам бизнесмена. Наш журналист побывала на предприятии и узнала, как устроено инновационное производство.

Компания «Фармлэнд» построила в Несвиже завод по переработке плазмы крови. Это проект, которому сегодня нет аналогов в СНГ и во многих европейских странах. Начало промышленной эксплуатации запланировано на текущий год. В дополнение к заводу предприятие намерено построить в Беларуси 18 плазмоцентров, где доноры будут сдавать плазму. Реализация проекта является значительным расширением бизнеса компании, которая сейчас выпускает более 150 наименований медицинских препаратов. Количество работающих на заводе по переработке плазмы крови составит около ста человек, а в плазмоцентры планируется нанять порядка шестисот человек. Таким образом, в результате полной реализации проекта численность работающих в компании «Фармлэнд» увеличится с 350 до примерно 1000 человек.

Специально для «Про бизнес.» экскурсию по предприятию провел совладелец и председатель совета директоров компании «Фармлэнд» Иван Логовой.

— Ваш завод был построен год назад, но промышленный выпуск продукции на нем еще не начался. Почему?

После того как завод был построен, мы занимались — и продолжаем заниматься — валидацией: доказываем и себе, и инспекторам, что каждый автоклав, каждая линия розлива соответствует стандартам. Работают люди, крутятся установки — и все это в тестовом режиме. Прежде чем ты запустишь завод, особенно в таком сложном процессе, как производство плазмы, ты должен быть уверен, что каждый реактор, каждый хромотограф, каждая установка работает как надо.

Только для водоподготовки необходимо в течение года испытывать качество воды, проверять его в разные сезоны.

Мы много что подшлифовали, но в основном все построили правильно. Уже несколько инспекций показали, что все у нас хорошо. Помимо этого, мы в течение года занимались выпуском опытных партий продуктов из плазмы крови и валидацией методов контроля качества. На следующей неделе мы подаем на регистрацию первый препарат из плазмы крови — альбумин.

Какую продукцию вы здесь собираетесь выпускать?

Мы будем выпускать четыре продукта — альбумин, иммуноглобулин и два фактора свертываемости крови. Без них некоторые категории людей умирают или совсем плохо себя чувствуют. Замены этим препаратам нет.

Почему вы решили строить плазмоцентры? Ведь наверняка можно просто приобрести плазму?

Здесь сыграли роль несколько факторов. В первую очередь, цена: в Беларуси она сегодня в два раза выше мировой. Плазму для пробных партий мы покупали в России и Грузии. Но мы хотим работать стабильно, а плазма такой продукт: сегодня есть возможность вывезти его из России, а завтра могут принять какой-нибудь закон — и будет нельзя.

Все производители плазмы стараются работать на сырье из своих зон. Это необходимая мера, потому что нам нужно сырье. Нам нужна гарантия сырья.

Помимо гарантий поставки сырья, важным моментом является эпидемиологическая ситуация в стране заготовки плазмы. В Беларуси она достаточна стабильна, с понятным уровнем заболеваемости гепатитом В и С и СПИДом, с небольшим риском переноса других видов гепатита, уже присутствующих на других рынках плазмы, в том числе американском. Также необходимо учитывать, что плазма от разных рас населения Земли может иметь свои особенности. Поэтому ориентация на заготовку плазмы на собственной территории является весьма актуальной.

Белорусские станции переливания крови сегодня заготавливают кровь, эритроциты, цельную плазму, тромбоциты. Но во всем мире донорство плазмы и донорство крови — это разные вещи. Донорство крови обычно осуществляется на базе государственных или общественных учреждений аналогичных нашим станциям переливания крови. А донорство плазмы, жидкой части крови — это по сути производство сырья для медикаментов, и заготовка ее — прерогатива, как правило, частных компаний. Организм человека не абсолютно стерильный, все мы имеем какие-то вирусы, бактерии внутри. И потому нужно гарантировать, что после переработки никакой вирус пациенту не перейдет. Помимо отбора доноров, продукты переработки плазмы необходимо двойным образом вирус-инактивировать. То есть дважды воздействовать на эту жидкость, чтобы убивать вирус. Это мы будем делать уже на заводе.

Правда, что даже вирус СПИДа на вашем оборудовании не выживает?

Да. И вирус СПИДа, и вирус гепатита С. Двойная вирус-инактивация дает возможность убить все вирусы с высокой степенью вероятности. Но все компании в мире, производящие продукты из плазмы, пишут, что полной гарантии вирус-инактивации не дают. Каждый вирус «схватить за хвост» невозможно. Но каждая стадия вирус-инактивации гарантированно удаляет вирус на определенное количество порядков. Уменьшает их число не в разы, а на порядки: в десять раз, в сто раз — и так далее. Когда ты проведешь две стадии вирус-инактивации, ты гарантируешь, что количество сохранившихся вирусов составляет ничтожную долю, на много нулей после запятой. То есть количество, которым можно уже пренебречь в плане оценки баланса рисков и пользы для здоровья.

Сколько стоило построить завод?

Завод нам стоил 23 млн долларов.

За какое время вы его рассчитываете окупить?

Есть расчеты в зависимости от того, сколько будем перерабатывать. Если перерабатывать пятьдесят тонн плазмы — то пятнадцать-семнадцать лет, если перерабатывать сто тонн плазмы — семь-восемь лет, а если сто пятьдесят тонн — четыре-пять лет. Планируемый объем переработки плазмы — сто пятьдесят тонн в год через три года.

Есть планы по росту объема производства до четырехсот пятидесяти тонн в год в горизонте пяти лет. Планируемые плазмоцентры смогут обеспечить заготовку указанного количества плазмы в Беларуси.

Но на строительство плазмоцентров, очевидно, потребуется дополнительное финансирование?

Мы договорились с Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР). Они нам финансируют как минимум половину суммы, необходимую для создания плазмоцентров. В принципе, желающие профинансировать сегодня есть. Даешь жесткие гарантии — и проблем с деньгами нет. Проблема есть с хорошими проектами и с рынками сбыта. С деньгами особенных проблем нет.

Финансирование ЕБРР — это инвестиция?

Нет. Это кредит. ЕБРР готов входить в капитал, но мы с Ником (Ник Зи — партнер Ивана Логового, владелец голландской компании Holden Medical, соучредителя «Фармлэнд» — прим. «Про бизнес.») решили, что нам в течение ближайших пяти лет не следует продавать долю компании. Мы профинансировали создание завода за счет своих средств, займа голландского банка и обслуживаем займ с помощью текущей деятельности «Фармлэнд».

Год назад СМИ сообщали о том, что долю в вашем заводе купили россияне…

Это была декларация о намерениях. Сделка не сложилась — не знаю, к сожалению, или к счастью. Российская госкорпорация «Нацимбио» решила, что им следует построить свой завод в России. Их можно понять — соображения национальной безопасности. Им это важно, особенно после введения санкций против их страны. Сначала они хотели, чтобы у нас был совместный завод в дополнение к их заводу в России: можно было бы начать с нашего завода, отработать технологию, зарегистрировать продукты.

Но потом было решено иначе. И в настоящий момент «Нацимбио», которая совместно с крупнейшей российской компанией «Фармстандарт» по технологии итальянской компании KEDRION создает свой завод по переработке плазмы, — наш потенциальный конкурент. Но мы на шаг впереди, у нас уже есть готовый завод. Думаю, что мы будем на шаг впереди и в организации плазмоцентров.

Помимо этого, мы рассчитываем со временем создать свои инновационные продукты. Сейчас мы ведем исследования по ретроплацентарной крови — это кровь, которая остается после родов. Она отличается от обычной крови: в плазме пуповины содержится около двухсот белков, которых нет у взрослого человека. В 1960-е годы эту кровь собирали и создавали препараты для лечения кори.

Сейчас лечение кори неактуально, но мы рассчитываем, что ретроплацентарную кровь можно использовать для лечения аутоиммунных и онкологических заболеваний.

Известно, например, что у женщин во время беременности уходят или уменьшаются проявления аутоиммунных заболеваний, при которых организм осуществляет атаку против собственных клеток. При беременности мы имеем дело с наполовину чужеродным генотипом в утробе матери, но плод не отторгается. И мы рассчитываем использовать этот механизм при изготовлении иммуноглобулина, который будет использоваться для лечения аутоимунных заболеваний.

Мы ожидаем, что альбумин, произведенный из такого сырья, также будет обладать новыми свойствами. Этот препарат не обладает собственной биологической активностью, но может переносить химические вещества к клеткам-мишеням. Это позволит использовать его для уменьшения объемов химиотерапии при лечении онкологических заболеваний. Сегодня есть мощные химиотерапевтические препараты, которые могут убить любую опухолевую клетку в любом количестве. Вопрос в том, не умрет ли весь организм от их большой дозы. С помощью целенаправленной доставки препарата можно добиться точечного уничтожения опухолевых клеток.

Как много времени займут исследования и создание таких препаратов?

Нам предстоят достаточно большие клинические испытания этих препаратов. Думаю, что они займут три-пять лет.

Мы хотим создать инновационные продукты, и я надеюсь потратить на них не миллиарды долларов, как мировые компании, а значительно меньше.

У нас есть дженериковый завод, который сможет финансировать наши научные изыскания. Также возможно, что наши исследования заинтересуют крупные инновационные компании.

Благодарим программу «Развивай свой бизнес» Бизнес-школы ИПМ за помощь в организации этой публикации.