Зачем бизнесмены истязают себя экстремальными соревнованиями — откровенная история

«Ironman — это соревнование в тепличных условиях», — говорит Борис Батин, сооснователь и CEO финтех-холдинга ID Finance. Несколько раз в год он делает паузу в бизнесе и отправляется на очередную экстремальную гонку. В прошлом году Борис преодолел Yukon River Quest, самую длинную в мире гонку на каяках, 715 км за максимум 85 часов. Что сложного в ней было? Всего лишь не свихнуться.

Борис Батин с детства занимался академической греблей и водным поло, но предпочел банковскую карьеру профессиональному спорту. В 2012 году оставил должность вице-президента Royal Bank of Scotland и вместе с партнером Александром Дунаевым основал стартап ID Finance. Теперь их компания второй год входит в рейтинг Financial Times «1000 самых быстрорастущих компаний Европы».

— Вплоть до окончания университета в Кембридже я занимался академической греблей, но затем между подготовкой к Олимпиаде и банковской карьерой выбрал карьеру. Так во мне и остался неудовлетворенный спортсмен. Ощущение спортивных соревнований, борьбы за медали заменить невозможно, поэтому я стремлюсь просто получить удовольствие. Какая теперь разница, какое место я займу? Есть первый, а есть все остальные.

Через спорт я пытаюсь насытить жизнь яркими воспоминаниями. Посмотрите на 10 лет назад — вам есть что вспомнить? Именно с такого вопроса я начал свой бизнес. Я понял, что 10 лет в банкинге оставили позади не так много. Сейчас бизнес дает мне много ярких моментов. Например, очень понравился выход на рынок Латинской Америки. Приехал отдохнуть, понравилось — и вот там уже свой бизнес. Я открыл для себя целый мир.

Раз в полгода я придумываю себе спортивное приключение. Ironman я прошел один раз, в 2011 году. Мне не понравилось: долго, нудно и много времени уходит на тренировки. Половины «железной» дистанции для поддержания тонуса достаточно, она разумно ложится в жизненный график, не нужны безумные 5−6-часовые тренировки. И я уверен, что пройти дистанцию Ironman может любой, просто люди недооценивают свои возможности.

В этом году планирую сделать несколько заплывов, а на следующий намечаю длительные лыжные гонки, от 40 до 200 км. Потом думаю на какую-нибудь гору залезть, например, в Андах. Просто зайти в горы неинтересно, но поехать, например, в Аргентину, зайти там на семитысячник и заодно посмотреть страну — уже круто.

О подготовке к соревнованиям

Я плохой пример подхода к спорту. За здоровьем я слежу недостаточно: раз в пять лет проверяю сердце и все. Это опасно — мы, непрофессиональные спортсмены, зачастую тренируемся на фоне усталости, не готовимся, насилуем себя. Почему иногда люди умирают на марафонах? Потому что участвуют неподготовленными.

К Ironman я готовился без тренера. Просто бегал, плавал. Думал, зачем мне тренер, я и так все знаю. Я даже не знал, что есть понятие перетренированности, когда организм не успевает восстанавливаться. Но вопрос даже не в здоровье — просто тренер дисциплинирует.

Обычно я тренируюсь поздно вечером, с 21:00 до 24:00, иногда дополнительно утром. Я сова, мне такой график подходит. Семья меня почти не видит, когда я прихожу, сын уже спит. Но все относятся с пониманием. Раньше я мог всю неделю приходить домой в час ночи, сейчас ищу компромиссы.

В поездках я стараюсь найти отель с хорошим спортзалом. Так же делают многие знакомые предприниматели. Если раньше в отелях важно было иметь сигарную комнату, то сейчас важнее спортзалы.

Для тренировок хорошо рассматривать города, где проходили Олимпийские игры. Они дают очень сильный толчок к развитию спортивной инфраструктуры.

Диеты у меня нет. К вредной еде отношусь отлично, особенно люблю печеньки и шоколадки. Но если бы я отказался от них, то чувствовал бы себя лучше. Во время интенсивных тренировок нужно адаптироваться и потреблять много калорий, но при этом не набрать лишний жир. Пища должна быть проще — вареная курица, макароны, рис. Еще нужно спортивное питание, потому что организм не успевает восстанавливаться, а с пищей человек не успевает употребить нужное количество полезных веществ. Многие скептически относятся к таким добавкам, но хуже этого не делать и истощать себя.

О спортивных покупках

На спорт в год я трачу около $ 10 тысяч, в этом плане я шопоголик. Экипировку покупаю практически каждый месяц: кроссовки, например, часто стаптываются, а еще бутсы, доска для вейкбординга, крепление для сноуборда… Слоты на экстремальные гонки стоят $ 700−800, то есть чуть больше, чем Ironman.

Самое дорогое мероприятие, где я участвовал — это Marathon des Sables, $ 2,5−3 тысячи за слот. А самая дорогая спортивная покупка — велосипед за $ 5 тысяч, на котором я не катался. После велопробега по Америке решил, что нужно купить классный велосипед. Купил и перестал кататься. Второй год пылится.

О пользе спорта для бизнеса

Тренировки — это инвестиция в бизнес. В это время ты можешь пообщаться с другими спортсменами, завязать деловые знакомства. С первым инвестором я познакомился в 2010 году перед триатлоном.

А еще спорт помогает перезагрузиться, посмотреть на ситуацию под другим углом. Физическая нагрузка улучшает самочувствие: придает энергии и устраняет раздражительность. После любой тренировки поднимается настроение, выделяется эндорфин. Бобби Фишер для того, чтобы выигрывать в шахматах, занимался теннисом, плаванием и лыжами. Писатель Харуки Мураками — бегом. На своем надгробии он просит написать: «Харуки Мураками. Писатель (и бегун). Во всяком случае, он так и не перешел на шаг».

О Yukon River Quest

Это была тяжелая гонка. Тяжелее, чем сверхмарафон в пустыне. Организаторы сразу сказали, чтобы мы не рассчитывали, что они нас спасут.

Я участвовал со своим другом Евгением Почаевым на двухместном каяке. Семью с собой не брал — нечего им там делать. Дороги вдоль реки нет, родные не могли бы за мной наблюдать. Посадить человека в машину и сказать: «Езжай 700 км, там встретимся?» Ну нет.

С собой обязательно нужно иметь непромокаемые спички, палатку. Если перевернулся в холодную воду, есть 10−15 минут, чтобы набрать палок, разжечь костер и согреться.

Кроме как выспаться, организаторы не порекомендовали ничего. Я особо не готовился — просто не понимал, как. Хорошо было бы выспаться. Говорят, что выспаться впрок нельзя, но я считаю, можно, хоть и не на год вперед. И очень большая ошибка была в том, что я прилетел практически перед стартом. Прямого рейса не было, мы летели с пересадками во Франкфурте и Ванкувере. Один из самолетов опоздал, мы потеряли багаж, провели ночь в аэропорту. Дорога растянулась на два дня. Большая разница во времени, не успели акклиматизироваться. Все это накопилось, и на старт мы попали уже вымотанными.

Хоть гонка была летом, все-таки это Аляска: температура воды +5 градусов, ночью температура воздуха +8−10. Днем северное солнце совсем другое — такое ощущение, что тебя запекают в духовке. Сначала жарко, а потом очень холодно, потому что организм истощенный и не может себя согреть.

Уже через 10 часов вся верхняя часть тела страшно болит. Занять себя нечем — вокруг только серые скалы, темный лес, другие участники быстро пропали с горизонта. Очень суровая северная природа, никакой живности нет. Ты гребешь, и вокруг тебя ничего не происходит. Первые 300 километров мы преодолели за 27 часов.

От нехватки сна просто с ума сходишь. Организм начинает сдавать. Боль можно терпеть, а тут сознание плывет. Реальность смешивается со сном. В какой-то момент начались галлюцинации. Сначала мелкие узоры на скалах — руны, египетские надписи, рисунки животных, фараонов… Затем эти рисунки «ожили». Видения повторялись все чаще. Они длились минут по 10, и час я мог грести осознанно. Но чем дольше я греб, тем длиннее были видения. Я пытался поесть, но организм уже не принимал еду, я насильно засовывал и пытался пережевать то, что взял с собой.

На остановках ничего нет, в отличие от Ironman, где есть пункты питания, куча людей, музыка. На кроссе через Америку на велосипедах постоянно была команда сопровождения, которая кормит, поит. В какой-то момент у меня появилась злость на организаторов. Почему не сделать чек-поинт, музыку включить, чтобы как-то скрасить время? Но в этом и есть задумка. Это действительно расширение горизонтов, гонка на выживание.

После остановки на берегу самой страшной мыслью было то, что нам нужно грести дальше. Я был словно парализован. Как снова оказаться там, в воде? Это была добровольная пытка. Я понял, почему треть участников сходит с дистанции после первой остановки. Они не смогли заставить себя вернуться.

Мы поспали 3 часа и уже не могли заставить себя поесть. Даже не поесть, а прожевать, проглотить. Галлюцинации возобновились с новой силой. Скалы надвигались на меня, сжимали. Когда мы догнали одну из лодок, то пытались разговаривать, затем начали петь. Наизусть мы знали только «Катюшу». Орали ее сотни раз. Я сорвал голос.

Этот заплыв был бесконечный. Мы делали все возможное, чтобы не сойти с ума.

Но когда организм пытается выживать, он не чувствует страх. Режим жизнедеятельности совсем другой. Просто борешься за жизнь. Еще 5 минут, еще 5 минут. Еще один шаг, еще один шаг. Никаких философских мыслей нет. Все это пропадает.

Марафон по сравнению с заплывом — это очень легко. Бежишь влегкую два часа, потом час-полтора мучаешься, а затем и финиш. Но многодневная гребля вокруг серых скал — это невыносимо. Плохо тебе каждый час, каждую секунду. От усталости руки отказываются двигаться. Ты будто парализован.

На второй день начался дождь. Организм уже не мог согреваться, нас знобило. Спасательный жилет Жени перед мной стал как телевизор, на нем проигрывались яркие сюжеты. Я понимал, что все это иллюзии, но не мог противостоять. Меня накрывало, вырубало, потом я снова приходил в себя, и так по кругу.

Второй точки мы достигли спустя 45 часов, все еще шел дождь. Мне сложно передать, что я увидел в нашем лагере.Люди был сломлены. Они рыдали, ползком пытались добраться до палатки или падали и засыпали прямо на земле. Это было похоже на место кораблекрушения.Через полтора часа мы двинулись дальше. Третью часть пути гребли как могли. Чтобы не свихнуться, делали попытки двигаться, кричать, что-то говорить. Мы не смогли бы вернуться назад, сойти с пути, даже если бы захотели. Мы понимали: если кто-то из нас заснет и мы перевернемся, то, скорее всего, долго мы не протянем, даже если выберемся на берег. Это было настоящее выживание, где никто не смог бы нас спасти.

До финиша мы добрались за 57 часов, едва не потеряв рассудок. Следующие несколько суток я спал в отеле и просыпался только чтобы поесть.

Эта гонка оказалась самым сложным испытанием в моей жизни. Прожить 57 часов и просто остаться в сознании — я не мог подумать, что это может быть так сложно. Снова подняться на Монблан или пробежать сверхмарафон в Африке теперь кажется мелочью по сравнению с этим. Мало что может сравниться с этой тяжелейшей гонкой. Мы едва не сошли там с ума. Оказалось, голова — это самое сильное и самое слабое место человека. Просто и парадоксально. И чтобы сломать человека, нужно начинать с головы.