Почему такие проекты, как PandaDoc и Kino-mo в ближайшие годы будут искать инвесторов не в Беларуси – 5 причин

Исполнительный директор инвестиционно-исследовательской компании AVI Investment Company Николай Ляховский объясняет, почему в нашей стране нет собственных венчурных инвесторов, которые бы финансировали перспективные белорусские проекты.

– Последние новости по привлечению иностранного финансирования в стартапы PandaDoc и Kino-mo заставили многих судачить (в который раз), куда смотрят белорусские инвесторы, когда же у нас появятся свои венчурные фонды и т. д.

Скажу сразу: венчурное инвестирование – это один из бизнесов, ни больше, ни меньше. Поэтому и живет этот бизнес по законам рынка. Я взял на себя ответственность порассуждать на эту тему и определил несколько  факторов, почему в ближайшие годы в Беларуси не появятся собственные венчурные инвесторы.

1. Доходность венчурного инвестирования

Доходность венчурных фондов в США на уровне 30% годовых считается хорошей.

Не нужно путать с доходностью по каждой индивидуальной сделке. Статистика такова: 9 из 10 сделок становятся неуспешными. Компании либо банкротятся, либо не достигают нужных результатов.В Беларуси можно получить такую доходность, не прибегая к высокорискованному инвестированию. Это можно сделать, например, с помощью краткосрочных депозитов в белорусских рублях, предварительно создав запас капель валерианы.

С точки зрения рядового предпринимателя, получить такую же доходность проще, реинвестируя деньги в собственный бизнес. Это особенность нашего бизнеса в период гипердорогих кредитов (последние года 3 так точно). Заимствования в национальной валюте в принципе не опускаются сейчас ниже ставки в 40%, усредненно. Поэтому, даже если у собственника появляются условные нераспределенные прибыли – их выгоднее направить в развитие своего дела. Избегая дорогих кредитов – на то же самое развитие.

Зачем в таком случае инвестировать с совсем неочевидным результатом в другие проекты, особенно рискованные? Этот вопрос слышит любой, кто будет презентовать свое венчурное предложение потенциальным белорусским инвесторам.Те посмотрят на цифры доходности (если быть реалистом то да, они и будут на уровне 30-50%), посмотрят на все сопряженные с инвестированием в ИТ трудности и скажут, например: «Нет, я лучше условные 10 тонн фруктов из Польши привезу с наценкой в 200%. Какие, ребята, венчурные инвестиции?». И будут по-своему правы.

Далеко ходить не надо. Даже фонды прямых инвестиций (из белорусских – «Зубр Капитал», из российских, например, активность проявляет А1), вкладывающие деньги в нашей стране в уже действующие бизнесы, с миллионами долларов выручки и активами в виде вполне ликвидной недвижимости и оборудования, закладывают на свою долю IRR (внутренняя норма доходности – прим. «Про бизнес.») 30% в валюте.

Т.е. за 5-7 лет, пока инвесторы выступают в качестве акционера компании, вкладываемые средства должны окупиться, принести ожидаемый уровень доходности и увеличиться минимум вдвое. И для всего этого предлагаются какие-то мобильные приложения, основная часть затрат в которых – зарплаты, без приобретения ликвидных активов. Такие инвестиции не вернуть.

2. А есть ли инвесторы в Беларуси?

Как правило, венчурными инвесторами становятся бизнесмены, реже топ-менеджеры.

В развитых странах это еще и представители высокооплачиваемых профессий – инженеры, юристы и врачи. Но вы видели, чтобы у белорусского врача или юриста была свободные $50 000 на рискованные инвестиции?

Нужно понимать, что заниматься венчурными инвестициями человек станет, когда «перебрал» уже все стандартные способы накопления. Это покупка квартир, офисов, машин, вложения в депозиты. Строго говоря, это инвестор, у которого активов больше миллиона долларов – если брать белорусские реалии.

По некоторым оценкам, в нашей стране 20 000 долларовых миллионеров (может, с учетом кризиса их стало меньше). Я так полагаю, большая часть из них – бизнесмены. Почему им венчурное инвестирование интересно меньше – я писал выше.

Остаются топ-менеджеры. Но чтобы накопить миллион долларов, им нужно 10 лет зарабатывать по $ 8000 в месяц (не учитывая возможности ежегодного преумножения капитала).

Таких людей в Беларуси из наемных профессий немного. Рынок маленький, реально крупного бизнеса, управляемого не собственниками, практически нет.

3. Венчурный капитал интернационален

Сделать, например, чисто белорусский бизнес-акселератор/фонд и инвестировать в чисто белорусские проекты бессмысленно. ИТ в принципе – бизнес без границ. Поэтому ограничиваться чисто белорусскими командами при построении такого бизнеса смысла не имеет.

Дополнительно следует понимать, что белорусский рынок очень маленький. Для всех очевидно, что проект будет работать на более крупные рынки, например, Россию, либо США, Китай. Так какая тогда разница – проект будет учреждаться белорусами, русскими или украинцами?

Очень явно это заметно на примере российских венчурных фондов – они  начинали инвестировать в компании на внутреннем рынке, но после падения рубля перешли на зарубежные инвестиции в Сингапур, Европу, Америку.

4. А есть ли в Беларуси проекты, в которые можно инвестировать?

На самом деле интересный вопрос. Когда твоя задача получить максимальный эффект от вложений, ты, пожалуй, в самую последнюю очередь будешь думать о географии и национальности компании и команды. Несколько лет назад мы общались на эту тему с Виктором Прокопеней. Он один из первых белорусских предпринимателей, который прошел весь путь – от создания собственного ИТ-бизнеса с нуля до его продажи. В это время Виктор уже продал Viaden Media и основал exp(capital), который позиционировался как инвестфонд.

Мы начали обсуждать, а какие вообще белорусские проекты за последние 5 лет гремели и в которые можно было проинвестировать? И пришли к выводы, что для успеха должны совпасть много факторов:

Отрасль. Оценить потенциал того или иного проекта, не разбираясь в этом бизнесе, очень сложно. Поэтому трудно представить себе венчурного инвестора, который был бы готов на ранней стадии вложить в B2B стартап, в технологическую разработку или вообще в компьютерную игру. Хотя в двух последних бизнесах присутствует большая ИТ-составляющая, они очень разные. Поэтому шансы невелики, что белорусский инвестфонд или акселератор будет инвестировать во все виды проектов, да еще и эффективно.

Время и деньги. Нужно понимать, что венчурный инвестор – будь то акселератор или фонд, не может инвестировать с очень большим разбросом. Сложно следить за инвестициями от несколько десятков тысяч долларов до нескольких миллионов – слишком разные стадии развития у таких бизнесов. Кроме того, практика белорусских ИТ-стартапов такова: как правило, первые посевные инвестиции в размере $10 000-20 000 основатели вкладывают сами. Зарабатывая либо на основной работе, либо от аутсорсинга.

И затем, как правило они ищут инвесторов с уже более серьезными суммами.

Риски. Постсоветская практика показывает: к сторонним инвестициям компании, как правило, прибегают в последнюю очередь, когда с бизнесом что-то не так и он находится не на взлете. Поэтому немногие инвесторы готовы взять на себя риски на таких стадиях. Особенно те, кто распоряжается не собственными, а чужими деньгами. Есть исключения. Например, пару лет назад, когда World of Tanks не был еще гигантом (которым является сейчас), компания «ходила» по рынку в  поисках инвестиций. Но смог бы кто-то разглядеть в «танках» большой и успешный (в будущем) бизнес и рискнуть существенными на тот момент деньгами? Тогда еще продукт не был до конца готов и реакцию рынка на него предсказать было очень сложно.

5. Бизнес-акселераторы и венчурные фонды с госучастием

Альтернатива частным венчурным инвестфондам, реализована, например, в России – путем создания ФРИИ (Фонда Развития Интернет-Инициатив). Он инвестирует в интернет-проекты на ранней стадии.

Здесь я испытываю скепсис вдвойне.

Во-первых, в Беларуси банально нет денег на такого рода эксперименты.

Во-вторых, венчурное инвестирование предполагает большой риск. Есть вариант не просто не добиться успеха, но и в принципе – все деньги потерять. Как собственник консалтинговой компании, я прекрасно знаю: перед нашими клиентами, получающими бюджетные субсидии и гранты, ставится основное условие – увеличение размера уплачиваемых налогов и создание рабочих мест. Для ряда субсидий еще и возвратность. Поэтому должность главы такого фонда или акселератора с государственным участием вполне себе подпадает под «расстрельную» – часть денег из проектов ведь точно не вернется. Если, конечно, такой руководитель не будет обладать даром превращения обычных вещей в золото, этакий белорусский царь Мидас.