Когда (не)нужна субсидиарная ответственность – Михаил Кирилюк отвечает читателям из соцсетей

Недавно «Про бизнес.» опубликовал материал заместителя директора, партнера юридической компании ООО «МК-консалтинг» Михаила Кирилюка. Эксперт затронул острую проблему – учредители и директор все чаще стали привлекаться к субсидиарной ответственности – платят по долгам компании-банкрота. Материал вызвал горячую дискуссию. Во время обсуждений выяснилось еще несколько серьезных вопросов. Например, не все предприниматели до конца понимают, в чем суть субсидиарной ответственности. Вот пояснения и доводы Михаила Кирилюка.

– Недавно был опубликован материал «Учредители и директор все чаще платят по долгам компании-банкрота. Почему это неправильно – мнение Михаила Кирилюка». В нем говорилось о том, что уже несколько лет антикризисный управляющий обязан подавать иск о субсидиарной ответственности учредителей и директора компании. Долги юрлиц-банкротов стали переноситься на физических лиц – ее учредителей и директоров. 

Материал вызвал резонанс в соцсетях. Стало понятно, что проблема субсидиарной ответственности волнует многих бизнесменов. Вот несколько мнений:

Однако при этом не все до конца понимают сам принцип субсидиарной ответственности. 

В этом материале я поясню несколько возникших вопросов.

Естественно, никто не начинает бизнес с намерением обанкротиться (если мы говорим про бизнес, а не про мошенничество).

С 2009 практически каждый предприниматель, решивший открыть бизнес, при разговоре с сотрудниками нашей компании задает вопрос: «А что будет, если бизнес не пойдет и фирма не сможет рассчитаться с долгами?».

До сих пор ответ звучал так: если вы являетесь учредителем  ООО, УП, АО, то ваша ответственность ограничивается размером уставного фонда. Т.е. размер риска ограничивался суммой вложенных в бизнес средств.

Обязанность гасить задолженность по долгам компании возникала, когда имели место какие-то незаконные действия:

• Сделки с лжепредпринимательскими структурами
• Продажа имущества компании по заниженной цене
• Сделки с аффилированными лицами, заведомо невыгодные для компании или наносящие вред кредиторам 
• Нанесение ущерба имуществу компании (необеспечение сохранности имущества, приведшее к недостаче или необеспечение сохранности документов, приведшее к доначислению налогов)
• Выборочное погашение долгов «избранным» кредиторам за счет средств других кредиторов

Общий посыл такой: если вы действуете в рамках закона, добросовестно и разумно, оснований для привлечения руководства и участников компании-банкрота по долгам нет.Собственно, в этом-то и есть смысл института банкротства: дать возможность делать бизнес и легально рисковать при этом частью имущества. 

Однако, повторюсь, многие не до конца это понимают или просто не знают про принцип субсидиарной и ограниченной ответственности соучредителей и руководителей.

Например, в комментариях говорилось, как компании закупали товар, набирали долгов и затем объявляли о банкротстве. При этом товар исчезал в неизвестном направлении. А руководители этих компаний уходили безнаказанными, открывали новое юрлицо и спокойно работали дальше. Но этого бы не произошло, если бы на них распространялась субсидиарная ответственность. 

Субсидиарная ответственность не сдерживает мошенников

Случаи мошенничества безусловно имеют место быть. Но я считаю, что случаи явного мошенничества – серьезные недоработки наших правоохранительных органов в сфере экономических преступлений. 

Любой бизнесмен знает, насколько трудно возбудить уголовное дело в отношении недобросовестного контрагента. Хотя, казалось бы, и признаки преступлений налицо и доказательства есть.

Однако если не затронуты интересы госбюджета или крупных игроков, умеющих включать административный ресурс, 90% (по нашим оценкам) заявлений в ОБЭП и ДФР по экономическим делам заканчиваются отказом и предложением обращаться в экономический суд. 

Такая практика создает ощущение безнаказанности для недобросовестных «бизнесменов».

Именно эта практика – а не существование самого института банкротства и принципа ограниченной ответственности по долгам юридического лица. Они-то как раз являются нормой для правовых систем во всем мире. 

Управляющий по банкротству не обладает широтой полномочий, предоставленных правоохранительным органам. И даже если у него есть подозрения о недобросовестных действиях компании-банкрота, он не может вызвать бывшего директора судебной повесткой, допросить, задержать, провести обыск, и т.д. Максимум его полномочий: привлечь к административной ответственности за «невыполнение законных требований управляющего» на сумму от 10 до 50 базовых величин (ч.7 ст.12.13. КоАП). Согласитесь, если речь идет о сотнях миллионов рублей – не такая уж и страшная угроза.

Большинство заявлений о признаках преступлений в действиях бывшего руководства банкротов, направленных управляющими  в правоохранительные органы, заканчиваются ничем.В прошлой статье приводилась статистика: за первые полгода 2015 из 749 экономических преступлений зарегистрировано только 19 преступлений в сфере банкротства.

Например, только наша компания направила за 6 лет работы десятки таких заявлений. И только по одному из них дело дошло до суда: были затронуты интересы государства. 

Естественно, многие кредиторы винят управляющего даже в том, что «дела не возбуждаются». Но о чем можно говорить, когда в 9 из 10 случаев при подаче заявления в правоохранительные органы, сотрудник, ознакомившись с текстом за 2 минуты, дает пояснения, которые по смыслу звучат как «мы в установленный срок вам дадим «отписку», что ничего не нашли, а вы делайте что хотите». 

Так в чем проблема?

Смысл не в том, что нужно субсидиарную ответственность исключить как явление – безусловно, она должна быть как сдерживающий рычаг. Смысл – в другом. Привлечение к субсидиарной ответственности добросовестных предпринимателей недопустимо. Однако иногда так происходит. И вот почему. 

Проблема субсидиарной ответственности в том, что никто, подчеркиваю, никто – ни судьи, ни управляющие, ни адвокаты, не знают четко, когда ее нужно применять, а когда нет. И в том числе поэтому в Минске удовлетворяется 85% исков о привлечении к субсидиарной ответственности.

И эта проблема существует на уровне законодателя.

Постановление Пленума Верховного суда №7 от 25.06.2015   добавляет ясности в некоторых технических моментах (определен примерный перечень документов, подтверждающих неплатежеспособность, уточнены критерии выбора кандидатуры управляющего и пр.). Но не дает ответа на главный вопрос: что может являться «действием, бездействием, приведшим к банкротству», а что нет.

«Наличие причинно-следственной  связи между действиями уполномоченного лица и банкротством» – это не критерий. Нигде в законодательстве, Гражданском кодексе, законе «О банкротстве», инструкциях Министерства экономики, пленумах Верховного суда не разъясняется смысл и границы данного термина, применительно к субсидиарной ответственности.

А значит, практически в любом деле, судья, руководствуясь собственным убеждением, может посчитать, что связи между банкротством компании и действиями руководства нет, или же она есть. Это создает богатую почву для злоупотреблений правом и со стороны кредитора, и со стороны должника – и может служить причиной коррупции.

Есть ли решение?

По моему мнению, представляется правильным создать инструкцию, по принципу инструкции 107 Минэкономики, которая определяет критерии наличия (отсутствия) признаков ложного банкротства, преднамеренного банкротства, сокрытия банкротства или препятствования возмещению убытков кредитору. Причем с указанием – какие именно действия менеджмента можно считать злонамеренными и влекущими субсидиарную ответственность в обязательном порядке.