Во всем виноват… Нацбанк? Что не так в экономике Беларуси и что может спасти ее от санкций

2022 год для белорусской экономики, вероятно, будет не самым простым. Набирают обороты санкции, снижается экспорт, впереди огромные выплаты по госдолгу, а рефинансировать неоткуда… Однако важно сохранять хладнокровие. Если принимать экономически правильные решения, то потери будут минимальными. Но удастся ли это правительству? Об этом мы побеседовали со старшим аналитиком «Альпари Евразия» Вадимом Иосубом.

---

«В 2022 году, скорее всего, у ВВП будет минус»

— По итогам 2021 года рост ВВП в результате замедлился, несмотря на очень бодрое первое полугодие. Что это значит?

— Максимальный рост ВВП в прошлом году экономика Беларуси показывала по итогам 6 месяцев — на 3,5%, а потом он стал последовательно замедляться и по итогам года составил 2,3%. С одной стороны, это еще рост, с другой — этот рост замедляется, несмотря на внешнеторговое чудо, которое мы наблюдали на протяжении всего прошлого года. Не спасает от замедления даже благоприятная мировая конъюнктура по ценам на товары, которые Беларусь экспортирует: продукты питания, калийные удобрения, древесина. А ведь до конца прошлого года западные санкции еще толком не работали.

Думаю, что замедление экономики продолжится, поскольку теперь мы еще и в условиях полностью работающих санкций.По итогам 2022 года, скорее всего, у ВВП будет минус, но в широком диапазоне: от –0,5% до –3%. Все будет зависеть от того, как же санкции сработают на практике. Мы ведь видим, что вопрос неоднозначный: Литва вроде бы и отказывается перевозить наш калий, но в то же время полностью выполнить это трудно.

— А о чем говорит то, что, по данным Нацбанка, закредитованность и убыточность предприятий снижается? Неужели рост экспорта помог?

— Очень трудно по всем этим экономическим показателям говорить о четкой взаимосвязи, однозначных выводах. Например, снижение складских запасов. Как этого можно добиться? С одной стороны, активными продажами со склада, а с другой — снижением объемов производства. Поэтому сложно сказать, хорошо это или плохо, когда снижаются складские запасы. То же самое с убыточностью и закредитованностью. Это часто очень случайные показатели — и они могут никак не коррелировать с реальной экономической ситуацией.

«Кредит надо давать тем, кто умеет зарабатывать деньги»

— В докладе заместителя председателя Правления Национального банка Дмитрия Калечица говорится о необходимости повысить эффективность предприятий, и, как я понял, банкам нужно участвовать в этом. К чему такой посыл? Почему он именно сейчас озвучен?

— Мне кажется, что вы неверно поняли посыл представителя регулятора. Он как раз подчеркивает то, чем банкам заниматься можно, а чем — нет. Очень часто предприятия жалуются на то, что кредиты малодоступные, ставки высокие, но тут посыл у Дмитрия Калечица был в том, что у экономики есть проблемы, которые банковская система решить не может и которые не решаются ни просто кредитованием, ни дешевым кредитованием в частности.

На самом деле есть вопросы к эффективности предприятий, жизнеспособности их бизнес-модели. Если предприятие не может зарабатывать деньги, не может купить комплектующие, что-то сделать и продать с положительной маржой, оно убыточное. Ему что давай кредиты, что не давай — разницы нет. Кредит — это не то, что влияет на бизнес-модель. И если сегодня выдать кредит такой компании, она не станет прибыльной. Предприятие должно уметь зарабатывать деньги — только тогда оно может претендовать на кредит. А говорится это в ответ тем, кто должен обеспечивать наличие этой бизнес-модели у предприятия: менеджменту, директорам, членам советов директоров и наблюдательных советов. Ведь очень часто все (начиная от директората, который явно не справляется, заканчивая правительством, которое тоже явно не справляется) озвучивают требования к Нацбанку: «А вот мало денег, давайте дадим кредит». Как будто бы кредиты могут спасти в этой ситуации. И регулятор не устает напоминать, что предприятие должно уметь зарабатывать деньги и что есть те, кто отвечает за то, чтобы предприятие зарабатывало деньги.

Если этого не обеспечить, выданный кредит будет реструктуризироваться, потом будет отсрочка по его возврату, потом он вообще будет списываться или конвертироваться в облигации, акции и так далее. Это как бездонная бочка. И пользы от этого бездонного вливания денег ни для кого нет: только растет инфляция и повышается риск девальвации.

— То есть «дополнительные инструменты финансирования», о которых говорится в докладе, — это инвестиции, внутренние возможности предприятия и все, что угодно, но только не кредиты?

— Совершенно верно. Можно выпустить облигации, выйти на IPO и привлечь финансирование. Теоретически есть альтернативы банковскому кредитованию в рамках нашего законодательства. Однако на практике вот что происходит: если предприятие не может похвастаться финансовыми успехами, показать хороший бизнес-план (купите наши облигации или акции — и вы вот столько заработаете), естественно, их никто не купит. И в ситуации, когда альтернативное финансирование привлечь нельзя и никто не хочет давать тебе в долг, остается заставить банковскую систему тебя кредитовать, надавив через Нацбанк.

«Для чего вообще нужны другие экономические ведомства, если во всем виноват Нацбанк?»

— Значит, недавняя статья в «Банковском вестнике», где Нацбанк открытым текстом заявляет, что денег не даст, даже не рассчитывайте, — это все о той же проблеме. Можно ли сказать, что Нацбанк остается последним форпостом нормального развития экономики?

— Выглядят все именно так. Эта статья — продолжение дискуссии между правительством и Нацбанком. Суть этой дискуссии мы уже с вами только что проговорили: почему-то многие руководители экономического блока, правительство, сами предприятия считают, что именно от Нацбанка и банковского кредитования зависит, будет экономика расти или не будет, но это далеко не так.

Чтобы работали, например, альтернативные источники финансирования, должны быть нормальный инвестиционный климат в стране, условия для работы бизнеса, стимулирование со стороны налоговой системы, возможность продавать свою продукцию по рыночным, а не по административно установленным, ценам и так далее. И за все это Нацбанк не отвечает.

Возникает резонный вопрос: для чего вообще нужны другие экономические ведомства, если во всем виноват Нацбанк? Давайте закроем Министерство экономики, отраслевые министерства, переименуем Национальный банк в «Министерство невозвратных кредитов», и оно будет одно управлять экономикой так, как многим хотелось бы, а именно — выдавать невозвратные кредиты.

Эта дискуссия идет уже очень давно, и регулятор объясняет свою позицию на разных уровнях, сравнивает Беларусь с развитыми странами и показывает, почему США можно печатать деньги, а Беларуси нельзя, показывает примеры, как это использовалось в других неразвитых странах и к чему приводило. Оппоненты Нацбанка в этой дискуссии такие аргументы не понимают, не принимают, поэтому приходится регулярно возвращаться к ним, проводя конференции на эту тему, делать публикации в СМИ.

Если же в какой-то момент будет принято политическое решение, что нужно деньги печатать и раздавать, то тут уже Нацбанк будет вынужден его исполнять.

«Доверие к белорусскому рублю зависит и от общего состояния экономики»

— В докладе первого заместителя председателя Правления Национального банка Сергея Калечица сказано еще об одном принципе регулятора, которому он старается следовать — доверие к белорусскому рублю. В 2021 году удалось сохранить это доверие (например, росли вклады в рублях), а что будет в 2022?

— Да, рост рублевых вкладов — это заслуга Нацбанка: как только он перестал ограничивать и регулировать ставки по депозитам, банки стали выставлять ставки по депозитам, исходя из потребностей в ликвидности, — и ставки пошли вверх. Но доверие к белорусскому рублю — это, как мне кажется, понятие более широкое.

Кроме того, многое зависит от общего экономического и информационного фона. Постоянно возникают слухи, которые вызывают опасения вкладчиков: что могут заморозить валютные вклады или что будет принудительная конвертация валюты в рубли и так далее. Мне кажется, что сейчас и в ближайшем будущем все это маловероятно, но далеко не все так думают.

— А что насчет дедолларизации? До сих пор мы полностью не избавились от привязки к валюте.

— Этот процесс длительный, однако мы близки к полному отказу от валюты. Ведь уже сейчас привязка осталась, наверное, только в арендных ставках. И в указах президента о повышении тарифов на услуги ЖКХ тоже прописывают рост не больше $ 5 в год. Однако эти же указы говорят о том, что в головах валюта еще очень сильна.

— Есть в докладе у Сергея Калечица также данные, что банки больше кредитовали экономику в 2021, чем в 2020 и 2019 годах. Значит, все-таки дают банки кредиты предприятиям?

— Это очень интересные цифры. Действительно, кредитование растет, но только номинально — в белорусских рублях. Если посмотреть в реальном выражении с учетом инфляции, то кредитование стагнирует. Кредиты всего выросли за год, с 2020 по 2021, с 95,1 млрд бел. рублей до 105,5 млрд — это рост примерно на 10%, то есть уровень инфляции. А если посмотреть предыдущие годы, 2020 к 2019, там рост с 87,7 млрд бел. рублей до 95,1 млрд — тоже около 9%. Не намного выше инфляции в 2020, которая составила 7,4%. То есть с точностью до 1 процентного пункта получается, что в реальном выражении кредиты не растут.

— Какие прогнозы могут быть по ЗВР в 2022? Ведь выплаты по долгам у нас в этом году около $ 3,9 млрд…

— Вы должны понимать: ЗВР — это не запас, а поток, это такая динамическая величина, где постоянно есть поступления и траты. В 2021 году ЗВР выросли — это факт. Выросли не потому, что в них не залазили, а потому, что были серьезные поступления, которых даже не ожидали. В частности, в августе почти миллиард от МВФ. Кроме того, весь год на бирже была чистая продажа валюты на $ 1,5 млрд, и Нацбанк мог пополнять свои резервы. Вот если бы этих поступлений не было, то ЗВР ушли бы в минус.

Еще больше бизнеса — в нашем Telegram-канале. Подпишись!

Соответственно, на следующий год вообще планово предусмотрено, что ЗВР не должны опуститься ниже $ 7 млрд. То есть по плану ожидают снижение. Однако у нас практически никогда экономика сама не справлялась с возвратом долгов. Всегда требовалось рефинансирование. Но именно с этим сейчас и проблемы (кредитор остался один — Россия, и это большой риск). Также не понятно, как будут себя вести участники валютного рынка. Такого объема чистой продажи, как в прошлом году, не будет, потому что она была в большей степени обеспечена предприятиями-экспортерами. В этом году рост экспорта маловероятен. Поэтому залезть в ЗВР, чтобы вернуть долги, придется в любом случае.

— Что будет со ставкой рефинансирования?

— Сам Нацбанк прогнозирует, что в 2022 ключевая ставка будет колебаться между 9 и 10 процентами. То есть от текущего уровня она сильно не уйдет. Динамика ставки рефинансирования во многом будет определяться динамикой инфляции. В прошлом году на нас сильно влияли мировые тенденции и рост цен во многих странах. Сейчас в мире, с одной стороны, ожидается замедление инфляции, благодаря тому, что мировые центральные банки начнут повышать ставки, но с другой — вмешивается геополитическая напряженность между Россией и Украиной, потому что она может способствовать росту цен на энергоносители, и из-за энергоносителей вся мировая инфляция будет оставаться высокой.

Запугивание войной в Украине также может повлиять в целом на нашу экономику. Мы сильно зависим от России, и если к ней применят санкции, там тоже будет плохо. Чем хуже России, тем меньше она сможет нам помогать.

Читайте также

• «Тяжелее всего было с поварами: никто не умел работать с дровяной печью». Как итальянец открыл в Гродно пиццерию и готовит там сам

• Бесстрашные компании. Почему белорусский бизнес и госпредприятия почти не привлекает специалистов по рискам

• Кто теперь без УСН? Налоговая пояснила разницу между работой и услугой