«Учитесь строить отношения с машинами» — Павел Данейко про окна возможностей для бизнеса

13 апреля на арене Falcon Club в Минске «Про бизнес.» организует крупнейшее бизнес-событие: Деловой форум-2017. Генеральным партнером выступает Альфа-Банк (Беларусь). Тема форума: «Под знаком непредсказуемости». В нем примут участие известные предприниматели и топ-менеджеры, а хедлайнером выступит Нассим Николас Талеб, один из самых ярких мыслителей современности, автор мировых бестселлеров «Черный лебедь» и «Антихрупкость».

В преддверии масштабного форума его спикеры рассказывают нам об опыте работы в условиях неопределенности. Как белорусские компании адаптируются к изменениям и какие возможности дают Черные лебеди — своими мыслями делится Павел Данейко, основатель и генеральный директор Бизнес-школы ИПМ.

Что изменилось в белорусских компаниях за 2 года

— Мы «сидели» на нефтяной игле, хотя нефть не добываем — зависели от состояния российского рынка. Белорусский успех наших экспортеров определялся простой формулой: почти европейское качество по почти китайской цене. Низкая цена, как известно, сама себя продает, поэтому в структуре затрат белорусские компании мало выделяли средств на маркетинг и продвижение.

Тезис очень простой: если раньше соотношение цена-качества было инструментом продвижения, то сейчас это соотношение потеряно для российского рынка. Раньше компании не создавали свои бренды, не защищали их на рынке, потому что это требовало довольно приличных инвестиций. За два года эти болячки повылазили. И многие оказались не готовы к перестройке работы.

Вначале были ожидания, что через полгода-год все восстановится и все будет хорошо. Но нет. Сейчас мы имеем другую экономику. И надо искать другие инструменты продвижения на рынке, менять бизнес-модели.

Сегодня в этом состоянии пока все на рынке сохраняется.

Сейчас изменилось одно — большинство руководителей, предпринимателей уже относятся к этому как к новой реальности.

Частный бизнес уже адаптировался. Идет переосмысление — кто наш клиент и какова структура затрат. Без исследований конкретных компаний трудно сказать, что конкретно поменялось в каждой. Но в целом, многие пересмотрели издержки на маркетинг, ужесточили отношения с дистрибьюторами. Стали более осознанно строить систему сбыта, ассортиментную линейку. Кто-то подсократил производство. Часть компаний нашла новые рынки.

Сейчас «тормозят» госкомпании, они по-прежнему где-то не развернулись. В частных компаниях мы видим начало роста, пусть и небольшое.

Какой вывод из этого можно сделать? Одна из идей Талеба, изложенная в «Антихрупкости» — нельзя зависеть от одного фактора. Иначе, в случае наступления какого-то события, ты оказываешься без ничего. Для нашей экономики зависимостью от одного фактора была нефть. Цена на нефть была всем. И когда начались ее большие колебания, сразу возникли кризисные ситуации.

Значит, должна быть гибкость и устойчивость. Способность меняться вместе с изменяющейся средой, смотреть на окружающий мир и пытаться понять, что происходит. Как известно, раз и навсегда выработать модель, которая будет успешной, невозможно.

Кризис — это Черный лебедь или нет?

Черный лебедь — это нарушения нашего твердого знания о том, как устроен мир. И кризис 2007, 2009 годов типичный пример. Те ценные бумаги, акции, которые котировались на фондовых рынках как сверхнадежные, на уровне казначейских облигаций, вдруг оказались источником кризиса. Возникла ситуация, когда мы точно знали, что они были абсолютно надежными — и вдруг оказалось, что это не так. Оказалось, что мир устроен не так, как мы думали и предполагали.

Я думаю, что белорусские компании привычные к разного рода неожиданным изменениям. И что западные бизнесы даже не представляют, что такое наши кризисы.

Если бы на западных рынках были такие же параметры изменений в экономике, как у нас, это было бы катастрофой. Там они в 1−2%, небольшие. Такой большой инфляции и девальвации в устойчивых экономиках и быть не может. Это особенности сырьевых экономик, как я уже говорил. Они следуют вслед за падениями цен на сырье.

Куда белорусскому бизнесу двигаться дальше

Падения цен на нефть, которые мы наблюдали в прошлом году, могут быть достаточно долгосрочным явлением. Колебания в предыдущие годы происходили в условиях, когда нефти и другим углеводородам не было альтернативы. У них не было субститутов. Сегодня зеленая энергетика выходит из сферы датируемой [со стороны государства и бизнеса, — прим. «Про бизнес.»]. Она становится эффективнее, чем углеводородное сырье.

И поэтому фактор, который повлияет на колебания цен на нефть: насколько будут успешны автомобили, работающие на альтернативной энергетике/электромобили. Мы можем попасть в эру, когда сырье будет просто-напросто дешеветь. Как-то мы не слышали об обвальном падении цен, например, на томографы или на компьютеры.

Там, конечно, есть своя динамика снижения, но там все достаточно предсказуемо. А теперь представьте, до какого верхнего уровня доходили цены на нефть? До $ 150−160. Почти в 3 раза выше, чем нынешние.

На рынках, которые производят товары с высокой добавленной стоимостью, это представить невозможно. А чем ниже добавленная стоимость, тем выше уязвимость экономики от конъюнктурных колебаний.

Единственное направление, куда двигаться белорусской экономике, бизнесу — создавать высокую добавленную стоимость. Развивать промышленность, развивать ИТ-сектор, услуги. Вы скажете, с промышленностью у нас все нехорошо? У нас все нехорошо с государственным сектором. Промышленный он или непромышленный. С частными компаниями, которые заняты производством, все нормально. Доля нового частного сектора в ВВП, по нашим оценкам, занимает примерно 45%.

Сегодня неэффективность государственного сектора является тормозом развития экономики. Я не говорю о том, что нужна приватизация, потому что продать можно только то, что приносит деньги. А пока таких компаний маловато. Нужно реструктурировать государственный сектор, вывести его на нормальное функционирование. А дальше уже можно будет разговаривать о приватизации. Это непростая задача, но почему вы думаете, что она нерешаемая? Просто нужны определенные кадры и определенная мотивация, которая вводится для руководителей предприятий.

Если этого не будет сделано, мы опять попадем в девальвационную петлю. И это никак не будет Черным лебедем — это будет абсолютно прогнозируемая ситуация. Мы все время будем вкачивать деньги в неэффективные предприятия. И средства откуда-то должны будут взяться. Когда увеличивается внутренний государственный долг, в 99 случаев из 100 проблема его роста решается через девальвацию. Финал неизбежен.

Как не упустить возможности, когда появляются Черные лебеди

Черные лебеди возникают в бизнесе еще и по другим поводам. Предпосылками могут быть и подрывные технологии, которые «давят» на мир. Что такое подрывная технология? Это когда потребность клиента удовлетворяется иным, гораздо более дешевым способом.

Технологические инновации все время создают сейчас новые возможности. В первую очередь связанные со снижением транзакционных издержек бизнесов. Интернет позволяет нам строить прямые коммуникации, снижать группу затрат на администрирование процессов. Что делает, например, Uber. Или краудфандинг: банк как институт становится ненужным, мы можем получить деньги прямым способом. То есть появляются возможности, которые основаны на появлении технологий. И в совокупности происходят изменения, которые меняют суть традиционных институтов. И вот тут надо искать Черных лебедей.

Высокие темпы изменений: это и угрозы, и возможности. Но успех приходит, когда открываются окна возможностей, и ты готов ими воспользоваться. Сейчас таких окошек становится все больше и больше. Вопрос — можем ли мы ими воспользоваться. Потому что когда открываются возможности, возникает проблема, есть ли у тебя компетенции? Поэтому вызов для нас всех: меняться очень быстро. Меняться и приобретать компетенции, жить в этом меняющемся мире. И все больше вести диалог с машинами, с искусственным интеллектом, ИТ-системами, Интернетом. Это в будущем будет определять скорость адаптаций и поиск окна возможностей. Так что, я думаю, самое важное, особенно для молодого поколения в ближайшие 5−7 лет — научиться строить отношения с машинами.

Учитываются ли изменения в обучении, в бизнес-образовании

Бизнес-образование несколько отличается от остальных учебных программ. Например, МВА не совсем магистерская программа, которая традиционно воспринимается как научная дисциплина. У меня был курс в Лозанне о том, как управлять бизнес-школой. И меня там поразил один пункт в контракте со слушателями. Школа может отчислить слушателя, даже если тот круглый отличник. Если преподаватели придут к выводу, что он плохой менеджер.

В гносеологии — теории познания, существует понимание объективного знания и знания личностного. Объективное характеризуется абсолютной истинностью во времени и пространстве, простотой трансляции: например, закон Ньютона. Личностное плохо транслируемо, имеет абсолютно локальную истинность во времени и пространстве.

Наша задача не состоит в том, чтобы выпускник программы знал, в какой книжке что написано. А в том, чтобы он умел принимать решения. А уже способ принятия решений, о котором мы говорили — диалог с машиной, это уже следующая вещь.

Например, наша бизнес-школа будет развивать это направление в обучении. Внедрять в программы элемент диалога с машиной. Этот диалог становится актуальным буквально 2 последних года. Могу привести пример advanced chess — «продвинутых шахмат». Сегодня машина может выигрывать у человека. А человек и машина — выигрывают у любой машины. Advanced сhess — это игра команды людей и машин, с командами людей и машин. И этот диалог дает совершенно уникальные решения, которые не под силу отдельно машине и отдельно человеку.

Подробнее и об этом тоже я буду рассказывать на форуме.