Алексей Сычев, фармкомпания «Нативита»: Хочется сделать то, что другие считают невозможным

​В конце этого года компания «Нативита» намерена запустить в Бешенковичах завод по производству препаратов для лечения злокачественных опухолей, а также ряда аутоиммунных и тяжелых инфекционных заболеваний. Следующим этапом проекта станет создание собственного научно-исследовательского центра, и в перспективе новые лекарства для лечения сложнейших заболеваний будут создаваться в Беларуси.

Это первый проект такого рода в Беларуси. В его реализации участвует международный состав учредителей. Среди них — одна из крупнейших литовских инвестиционных компаний Avia Solutions Group, для которой этот проект является первым в фармацевтической сфере. Учредителями «Нативиты» также являются известная индийская фармкомпания Natco Pharma, словацкая компания Vita Pharma A.S., а белорусскую сторону представляет один из крупнейших в стране дистрибьюторов лекарственных средств «ВитВар».

Стратегическим партнером «Нативиты» является российская компания BIOCAD, 50% которой владеет инвестфонд Millhouse Capital, принадлежащий известному бизнесмену Роману Абрамовичу. BIOCAD уже подписала соглашение о передаче «Нативите» технологий по производству ряда инновационных препаратов. Дальнейшее сотрудничество предполагает проведение на территории Беларуси совместных клинических исследований новых препаратов для лечения различных видов рака, в том числе меланомы и саркомы. Аналогичное соглашение о сотрудничестве обсуждается с еще одним крупным российским производителем инновационных лекарственных продуктов, компанией «Генериум».

О том, как удалось собрать такую команду учредителей и партнеров, о желании сделать невозможное и о том, как выращивать специалистов для своей компании, в интервью порталу «Про бизнес.» рассказал владелец «ВитВар», председатель совета директоров компании «Нативита», почетный консул Словакии в Беларуси Алексей Сычев.

У «Нативиты» очень интересный состав учредителей. Можете подробнее рассказать о них?

Да, у нас получился интересный симбиоз. У каждого из учредителей есть свои компетенции. Литовская Avia Solutions Group — одна из крупнейших в Восточной Европе инвестиционных компаний. До сих пор основной сферой их деятельности была авиация, недавно они построили и открыли аэропорт в Москве, в Раменском. При этом в вопросах финансового менеджмента, маркетинга, целесообразности инвестиций, опыта вывода компании на IPO этот инвестор чрезвычайно компетентен. А для нас эти вопросы интересны изначально.

Индийская компания Natco Pharma — один из крупнейших производителей лекарств, который имеет собственные разработки. Уже сегодня мы совместно отрабатываем уникальный трансфер технологий производства разработанных ими лекарственных средств. Я считаю, что вхождение этой компаний в состав учредителей — наша большая удача. Обычно индийские бизнесы не очень охотно идут на создание совместных предприятий, предпочитая экспортировать свою продукцию.

Словацкая компания Vita Pharma A.S. больше 10 лет занималась контрактным производством очень интересных для нас продуктов и имеет опыт их регистрации и продажи в странах бывшего Советского Союза. Белорусская компания — это дистрибьютор с более чем 20-летним опытом оптовой и розничной реализации лекарственных средств.

Каждый учредитель имеет свои уникальные компетенции, определенную финансовую нагрузку и другие обязательства, связанные с реализацией проекта. Важный факт и в том, что все соучредители готовы вкладывать деньги не только в строительство завода, но и в реализацию следующего этапа — в создание научно-исследовательского центра, который является гораздо более сложным и дорогостоящим проектом.

Как вы убедили все эти компании стать участниками проекта в Беларуси?

Прежде всего цифрами. Они показывают, что проект жизнеспособный, интересный, соответствует современным трендам и финансово обеспечен. Фармацевтика — одна из самых маржинальных сфер экономики. Центральным фактором, который обеспечивает маржинальность, является компетентность участников. Если проект организуют люди, которые в этом разбираются, знают, как и куда двигаться, то потенциальных партнеров не надо долго уговаривать.

А если при этом еще и цели благие…

Для многих людей, которые достигли успеха в бизнесе, уже не финансы определяют стиль жизни. Приходит время, когда они начинают интересоваться, что можно сделать полезного для других.

Это и высокие материи, и драйв, и возможность ответить на те вызовы, которые есть в обществе. Один из таких вызовов — колоссальный всплеск роста онкологических заболеваний во всех странах мира, в том числе и в нашей стране. У матери одного из наших партнеров также обнаружили рак, и у него произошло полное переосмысление всего, что делалось раньше. Он оказался внутренне готов к тому, чтобы инвестировать не только в строительство завода, но и в следующий этап, связанный с исследованиями и наукой.

Проекты такого рода — это возможность испытать себя, сделать то, чего не может сделать другой. Кому интересно делать то же, что и все? Хочется сделать то, что другие считают невозможным.

Что будет особенного в вашем предприятии, почему этот проект вы рассматриваете как вызов и возможность сделать невозможное?

Наша стратегическая цель — создание инновационных продуктов: биоаналогов и первых генерических препаратов для лечения онкологических и аутоиммунных заболеваний.

Поясните, пожалуйста, что это значит?

Есть такое понятие, как оригинальный препарат — это абсолютно новый продукт, который не имел аналогов до начала своего производства. Он полностью меняет подходы к лечению заболеваний. Разработка одного оригинального препарата в среднем обходится в сумму от $500 млн до $1 млрд. Чтобы компания могла вернуть деньги, которые она инвестировала в разработку, в мире существует система патентов. Как правило, патент действует 15-20 лет, после чего появляются первые генерические продукты, которые по своему химическому строению и свойствам абсолютно идентичны оригинальному препарату.

При этом генерики стоят дешевле оригинальных препаратов примерно на 30-40%. Любое государство заинтересовано в появлении на своем рынке первых генериков: это позволяет относительно недорого использовать современные схемы лечения. Биоаналог по своей сути — то же самое, что и генерик, но он создается на основе сложных биологических веществ, просто скопировать «формулу» которых невозможно. Вследствие этого биоаналог обычно не полностью повторяет структуру оригинального продукта. Так что система разработки и регистрации биоаналогов абсолютно такая же, как и оригинальных препаратов.

Вы говорите о лечении рака. О чем идет речь? Мне казалось, что рак по-прежнему считается неизлечимым заболеванием, возможна лишь паллиативная поддержка пациентов?

Химиотерапия, которая используется в лечении онкологических заболеваний, способна убивать раковые клетки, препятствуя прогрессированию опухоли и ее метастазированию. Препараты, которые обычно используются для проведения химиотерапии, как правило, очень токсичны, оказывают серьезное неблагоприятное воздействие, вредят здоровым тканям организма. Мы же собираемся выпускать так называемые моноклональные антитела, который воздействуют строго на определенные структуры, имеющиеся только в опухолевой клетке. Вследствие этого число побочных эффектов химиотерапии значительно уменьшается. Это и есть так называемая таргетная терапия, когда препарат поражает только выбранную цель. Target в переводе с английского – «цель, мишень».

На каком этапе сегодня находится реализация проекта?

Сейчас завершается строительство завода в Бешенковичах, мы планируем запустить его до конца этого года, и уже в 2017 году выпускать там по полному циклу порядка 5-7 препаратов для лечения онкологических заболеваний.

Чтобы к моменту запуска производства иметь отработанный маркетинг и систему продаж, мы решили регистрировать и продавать новые продукты в Беларуси параллельно с проектированием и строительством предприятия.

Если бы мы ждали запуска завода, то смогли бы начать продажи наших продуктов не раньше, чем через два года после его ввода в эксплуатацию. Это связано с особенностями работы фармацевтической отрасли. Построить завод легко, не сложнее, чем швейную фабрику — бери и делай. Продавать продукцию гораздо сложнее.

Каким образом вы смогли начать регистрацию и продажи до запуска завода?

Мы берем у наших партнеров, BIOCAD и Natco Pharma, полуготовые формы. Фасуем и упаковываем их на белорусском предприятии «Академфарм» под нашим товарным знаком. Сейчас у нас зарегистрировано 13 препаратов.

В дальнейшем эти же продукты под теми же названиями будут выпускаться у нас. Так мы сократили срок загрузки нашего предприятия. Наш выход на рынок показал, что государству выгодно поддерживать отечественную фармотрасль. По трем своим продуктам мы выиграли тендер на госзакупки и помогли сэкономить $8 млн бюджетных средств.

До того, как мы появились, эти продукты закупались по цене почти в два раза дороже.

Между тем, в нашей стране сохраняется большое недоверие к фармацевтической продукции отечественного производства…

В последние несколько лет Минздрав сокращает использование импортных лекарственных средств.

Если бы белорусские продукты были неэффективны, за это время мы бы увидели всплески заболеваемости или даже смертности по тем или иным заболеваниям. Но этого не произошло.

Возможно, что потребление импортных лекарств, которое наблюдалось раньше, было вызвано активным продвижением продукции зарубежных компаний.

А вы сами какие лекарства принимаете?

Я стараюсь вообще не принимать лекарства, слава Богу. А если приходится выбирать, я четко знаю, что качество зависит от компании и от формата тех исследований, которые она проводит. Не могу говорить за всю белорусскую фармотрасль: каждый производитель сам отвечает за то, что он разрабатывает, регистрирует и продает. Что касается продуктов, которые регистрируем мы, то я уверен, что они эффективные и качественные. Это один из наших принципов. Мы могли бы найти партнеров для трансфера гораздо более дешевых технологий. Но мы не работаем с компаниями, качество и формат исследований которых нас не устраивают.

Наши партнеры BIOCAD и Natco Pharma проводили исследования в международном формате. Продукты этих компаний зарегистрированы во многих странах мира, что тоже о многом говорит.

В ходе клинических исследований обязательно использовалась рандомизация, которая обеспечивает случайность выборки пациентов, получающих новый препарат. Кроме того, использовался принцип двойного «ослепления». Последнее означает, что ни пациенты, ни исследователи не знали, какой именно из сравниваемых продуктов они применяли. Это исключает возможность влияния на результат субъективных факторов. Таким образом, формат проводившихся исследований фактически соответствовал таковому для оригинальных лекарственных средств. И препараты подтвердили свою эффективность.

Получается, что формат исследований даже более важен, чем то, что происходит на производстве? Или это одинаково важно?

Это одинаково важно. Если компания производит продукт и не имеет данных, подтверждающих его эффективность и безопасность, либо имеет их в формате, который не соответствует общепринятым стандартам, нам это не подходит. Мы работаем только с теми, с кем имеем абсолютную гарантию эффективности и безопасности.

Что касается завода, то при его строительстве мы приобретали наиболее современное оборудование, которое позволяет не только заниматься производством сегодня, но и смотреть в будущее. Мы хотим иметь уверенность в том, что наше технологическое оборудование соответствует лучшим мировым стандартам. Ведь производство онкологических препаратов можно организовать по-разному. К примеру, специалистам можно купить скафандры, то есть использовать открытые технологии. Или сделать так, как сделали мы — полностью закрытые технологии, где все линии находятся в боксах-изоляторах, люди работают только при помощи специальных резиновых перчаток и дальше совсем не имеют контакта с тем, что производится. Это абсолютная гарантия защиты. На таких вещах экономить нельзя.

Какой же объем инвестиций вам потребовался на создание завода?

Заявочный объем инвестиций на строительство, закупку оборудования и вопросы, связанные с приобретением прав на продукцию, составил около €15 млн.

Если бы мы закупали не самое современное, это было бы ровно в 2 раза дешевле.

Мы частная компания, поэтому стараемся бороться как за качество, так и за цену, за их хорошее соотношение. Нашим преимуществом являются грамотные стратегические партнеры и акционеры, которые тоже старались оптимизировать наши расходы. Поэтому сумма инвестиций в строительство и закупку оборудования получилась именно такая.

Учитывая, что стоимость наших продуктов от $500 и выше – объемы, которые будут выпускаться, незначительны. Это будет не 100 тысяч, а 5-7 тысяч упаковок в год. Поэтому и оборудование необходимо специальное. Нам не нужен огромный завод на 20 тысячах квадратных метров.

Как будет развиваться проект «Нативита» после запуска завода?

Мы начали активно двигаться в сторону внешних рынков. Общая емкость фармацевтического рынка Беларуси невелика — порядка $650-700 млн. Для сравнения: емкость российского рынка — $17-20 млрд. Поэтому экспорт является для нас важным направлением развития. Чтобы выходить на рынки других стран, нам нужно зарегистрировать там свои продукты либо договориться с местными производителями о кооперации или передаче наших технологий.

Если рассматривать долгосрочную перспективу, то наш интерес заключается не только в том, чтобы стать производителем. Мы намерены развивать наши компетенции исследователей и инноваторов и уже начали двигаться в этом направлении. Компания BIOCAD уже приняла решение о проведении совместно с нами разработки и исследований 4-х новых молекул для лечения рака почки, молочной железы, легкого, желудка, опухолей головного мозга и других онкологических заболеваний. Это абсолютно новые оригинальные препараты. Клинические исследования этих продуктов уже внесены в государственную программу развития фармотрасли Беларуси до 2020 года.

Вы говорили, что стоимость создания каждого оригинального препарата составляет от $500 млн до $1 млрд. Как вы собираетесь это финансировать?

В данном случае основная финансовая нагрузка легла на нашего партнера — на BIOCAD. Мы участвуем в клинических испытаниях, которые являются одним из завершающих этапов разработки препарата.

А в чем заключается интерес вашего партнера?

Их интерес в том, чтобы иметь дополнительный рынок. Кроме того, система регистрации лекарственных средств в Беларуси более прозрачна, чем в России. BIOCAD хочет, чтобы их продукты были как можно быстрее зарегистрированы, поскольку это даст возможность раньше предоставить их пациентам.

Есть и наш общий интерес. Он заключается в развитии компетенций научно-исследовательского потенциала, который есть в Беларуси и в перспективе может быть использован и нашей компанией, и нашим партнером.

Сегодня специалисты фармацевтической сферы являются одними из самых высокоооплачиваемых в мире. Они могут поехать работать куда угодно. Какие у вас есть ресурсы, чтобы заинтересовать хороших специалистов?

На самом деле далеко не везде за рубежом эти люди могут быть востребованы в той же степени, что и у нас. Здесь у них есть возможность быть не просто исполнителями, а драйверами научно-технологических процессов.

Для молодых специалистов очень важен потенциал компании, уровень ее лабораторий. Если все это находится на высоте, они понимают, что, работая здесь, могут быть причастны реально к чему-то новому и великому. Далеко не финансы все определяют. Я общаюсь с молодыми учеными в разных исследовательских центрах и вижу, что им интересна прежде всего сама работа и те научные возможности, которые она перед ними открывает.

И все же талантливые перспективные молодые ученые в фармацевтической сфере очень быстро находят себе работу. Ваше предприятие – молодое и наверняка еще не успело зарекомендовать себя в их среде. Значит ли это, что вам хотя бы на первом этапе придется перекупать специалистов?

Мы не хотим перекупать специалистов. Наши возможности – в подготовке молодых кадров для себя.

Серьезная проблема заключается в том, что в нашей стране профильное образование стандартное, оно мало подвергалось изменениям за последние не знаю сколько десятков лет. Я сам очень давно заканчивал мединститут, по специальности детский хирург. С тех пор, конечно, что-то изменилось, появились электронные библиотеки.

Но в целом медицинское образование очень консервативное, зарегулированное. А если брать фармацевтическое образование, то оно до сих пор ориентировано в основном на работу в аптеках, чтобы стоять за первым столом и отпускать то, что доктор выписал.

Но ведь это не так уж и сложно. А вот участвовать в исследованиях, понимать технологию производства — это другой уровень. И у нас этого не хватает.

Поэтому два года назад мы инициировали внедрение в Витебском медуниверситете нового курса по биотехнологии, стали проводить олимпиады по этой теме. В этом году на олимпиаде отобрали двух человек, которые сейчас стажируются у нас в компании. Со временем мы сможем отправить их на стажировки на предприятия, являющиеся для нас эталонными.

Сейчас мы формируем пул специалистов, ищем их как в Беларуси, так и за ее пределами. Наша задача — найти уникальных людей в области химического синтеза, биохимии, клеточных технологий, биотехнологических процессов.

Также у нас есть договоренности с Санкт-Петербургской химико-фармацевтической академией: мы можем отправлять к ним талантливых студентов из Беларуси на дальнейшее обучение с условием, что они вернутся работать в нашу компанию.

Помимо этого, мы создали первый фармацевтический кластер с участием нескольких производственных предприятий, которые объединились вокруг Витебского медуниверситета. Кластер поможет оптимизировать наши расходы, а также использовать и развивать компетенции, имеющиеся сегодня в университете и на предприятиях.

Ведь проблемы всех производителей во многом схожие. Первая проблема — кадры, вторая — целесообразность инвестиций. В идеале, конечно, хотелось бы прийти в научно-исследовательский центр и сказать: «Я хочу вот такой препарат, с такими-то заданными свойствами и функциями». Но если ты не имеешь возможности влиять на процесс, если ты не можешь его регулировать, то и результат, скорее всего, будет не тот, который ты ожидаешь.

С другой стороны, зачем мне сегодня инвестировать в то, чтобы создавать собственную ультрасовременную лабораторию, если моему соседу тоже нужна лаборатория? Мы можем объединиться, чтобы расширить возможности лаборатории в том же медицинском университете. И решить сразу две проблемы: получить хорошую лабораторию и подготовленные кадры.

В начале интервью вы говорили о том, что создание «Нативиты» — это возможность сделать невозможное. Можете ли рассказать более конкретно, о чем идет речь? Есть ли что-то такое, после чего бы вы сказали: «Я сделал невозможное и теперь могу спокойно отдыхать»?

Так ведь все время появляется другое невозможное. Нет предела совершенству. К тому же наша работа — это сложный процесс: к сожалению, не все наработки, которые есть, приносят результаты. В фармацевтике из тысячи молекул может остаться одна. А 999 — пустые молекулы, которые не работают. Именно поэтому фармацевтические исследования так дорого стоят.

В результате исследований, в самом конце можно получить абсолютно не тот результат, которого вы ожидали. В истории много таких случаев.

«Виагру» изобретали когда-то для лечения кардиологических больных, а оказалось, что она также лечит импотенцию. Это удалось выяснить только в ходе клинических исследований. Но случаев, когда работа оказывается вообще пустой, гораздо больше. На то, чтобы получить положительный результат, могут потребоваться годы.

Разработка одного продукта занимает порядка 10 лет. Те продукты, по которым мы проводим исследования совместно с BIOCAD, появятся не сегодня и не завтра. Речь идет о 3-4 годах планомерной работы. ​

​И все же, говоря о невозможном, имеете ли Вы в виду какие-то конкретные направления или продукты?

В фармацевтике есть лидирующие направления, и их не рождает одна компания. Сегодня медицина двигается в направлении биопродуктов, создания персонифицированных лечебных вакцин, о которых еще 5 лет назад никто даже не говорил. Так, например, у больного раком почки можно взять иммунные клетки и на их основе создать для него персональную вакцину, которая обеспечит уничтожение всех переродившихся опухолевых клеток.

Несколько лет назад никто не думал о том, что можно создать таргетную терапию, когда ведется точечное «снайперское» воздействие только на конкретный процесс, протекающий исключительно в раковой клетке.

Это исследования, на которые смотришь и думаешь — вот это космос!

Представляете, появилась возможность встраивать в ДНК различных клеток искусственно созданные генетические последовательности, получать их продукты с заранее предсказанными свойствами, в высочайшей степени очистить и использовать в лечении людей.

Или вот еще пример. Одно из наиболее тяжелых и распространенных онкологических заболеваний у женщин — рак шейки матки. Еще недавно никто даже не мог представить, что его можно надежно предотвратить. А уже сегодня мы имеем специальные вакцины, которые при введении девочкам-подросткам обеспечивают более чем на 95% гарантию защиты от этого грозного заболевания. Вот уровень продукта, на который не жаль потратить свою жизнь.

Подобные исследования заслуживают уважения. В Беларуси такое пока никто не умеет делать. Вот это и есть то невозможное, что мы хотим сделать возможным. И вообще, если это кто-то делает, почему это не можем сделать мы?