«Здесь было пыльно, розетки выдраны, электричество где-то не работало». Как минчанка возрождает легендарный клуб «Реактор»

Нынешней весной в СМИ пролетела новость: легендарный клуб «Реактор» вновь должен открыться. Так и произошло, первая за несколько лет вечеринка прошла в конце июля. Учредитель клуба Светлана Рамонка пообщалась с «Про бизнес» и рассказала, как удалось получить это помещение (спойлер: очень легко), с какими проблемами столкнулась ее команда на старте, а также почему, по ее мнению, людям все еще интересны походы в подобные заведения.

«То, что нам досталось помещение „Реактора“ — это стечение обстоятельств»

Во время нашей встречи Светлану постоянно отвлекали — кто-то звонил, кто-то просил ее срочно подойти. За наше 40-минутное интервью ей позвонили, кажется, около десяти раз. Над клубом все еще ведется активная работа, несмотря на то, что открытие состоялось несколько недель назад. Доработки продолжаются. Это кому-то покажется удивительным — обсуждая проблемы, Светлана звонко смеется. Говорит, что если проблема не решаема, то переживать нет смысла. А если решаема — тем более нечего беспокоиться. Видимо, налаживать работу заведения ей помогает 18-летний опыт в клубной сфере.

— Я много лет работала организатором концертов, меня хорошо знают в рок-тусовке. Конечно, всегда была мечта — организовывать концерты именно в своем клубе. До этого у меня была компания по организации концертов, но когда начался ковид, я закрыла фирму, потому что смысла в работе не было — все ушли по домам. Последние пару лет я занималась озвучкой компьютерных игр и роликов. Много лет вела мероприятия, у меня есть две премии как у ведущей, я первая в Беларуси ввела тематические, театрализованные и костюмированные свадьбы. Но больше меня тянет к музыке.

Параллельно с озвучкой видеоигр я занималась раскруткой заведений. Ко мне обращались за помощью рестораны, кафе. Сергей — напарник по работе с нынешним клубом «Реактор» — тоже ко мне обращался по поводу PR-кампании для своей сауны. Мы стали общаться по работе. Именно с ним и зашла речь об открытии своего клуба.

То, что нам досталось помещение «Реактора», — это стечение обстоятельств. Еще в декабре прошлого года я увидела, что на продажу выставлен клуб «Брюгге». Говорю Сергею: «Может, и мы наконец осуществим мою мечту?» (смеется, — прим. авт.). Он сказал: «Ну, давай». Стали искать помещение, но везде было что-то не так. Либо цена не устраивала, либо место, либо эрногомичность не та — не нравились этажность, коммуникации, площади… И совершенно случайно от знакомого узнала, что на аукцион выставили помещение «Rich Cat» — клуба. Они уехали отсюда в феврале, а в апреле выставили на аукцион. Мы его выиграли, потому что были его единственными участниками. Не хочу вдаваться в финансовые подробности, но скажу так: арендная ставка у нас установлена в рамках законодательства Республики Беларусь по государственным расценкам.

Я очень долго не могла поверить в то, что «Реактор» теперь наш. Когда я зашла сюда после победы в аукционе, здесь повсюду были коты, которые остались от «Rich Cat». Но я их не замечала — я видела только родные стены. В юности я приходила сюда на рок-концерты.

Идею клуба я вынашивала много лет, и к моменту получения этого помещения у меня уже был четкий план работы. Все же у меня уже достаточно большой опыт, я 18 лет организовываю концерты плюс работала арт-директором в одном из крупных минских клубов.

«Собирала команду из людей, с которыми работала раньше»

— В команду я позвала всех знакомых из разных периодов своей жизни. Все люди, кого я пригласила в этом году, ранее встречались мне в какой-то период жизни, я их уже видела в работе. Мы с ребятами общаемся на равных, им сложно воспринимать меня как начальство, ведь мы раньше работали вместе. Сейчас в команде арт-директор, звукорежиссер, светооператор, ребята из службы безопасности, бармены, официанты, администраторы, повара. И две головы: я и Сергей. Я творческий человек, лидер команды, занимаюсь организацией работы, организацией мероприятий. Сергей — юрист-экономист, он отвечает за документы, юридические и экономические аспекты. У нас хороший тандем: то, что не знаю я, знает он. И наоборот.

Подобрать подходящий персонал очень сложно и мне повезло, что многих специалистов, которые мне понадобились в «Реакторе», я знала раньше. Это люди, проверенные временем. Сейчас, как бы печально это ни звучало, сложно найти даже толковую хозяюшку, которая занималась бы клинингом. Увы, к нам на собеседования приходили пьющие женщины. Поэтому мы решили, что будем периодически обращаться к службе клининга на аутсорсе.

Мы получили это помещение в ужасном состоянии. Здесь было пыльно, розетки выдраны, электричество где-то не работало. Мебели не было — нам отдали голые стены с испорченной проводкой. Технических проблем было достаточно много. Благо, по наследству достался этот замечательный потолок со светящимися сотами — насколько я помню, он застал последние годы того самого «Реактора». Но половина света на потолке не работала; наш световик, умничка, почти три недели восстанавливал эту красоту. Технических работ было много, три месяца здесь непрерывно шел ремонт. Сантехника была в ужасном состоянии. После победы на аукционе мы заходили в помещение и видели, что внешне здесь вроде нормально, какая-то «косметика» была. Но когда начали рассматривать детально… Тут оторвано, там откусано, здесь оборвано (смеется, — прим. авт.). С канализацией вообще была беда. Малый зал — сейчас это обеденный зал — находится ниже, чем помещение кухни. Включаешь воду на кухне — и «течет» потолок обеденного зала. И трубы были слабые, и насосы не работали. При осмотре помещения мы не выявили эти проблемы, для нас это было немного сюрпризом. От «Rich Cat» не сохранилось практически никаких схем помещения и мы вызывали специалиста чтобы их восстановить. К тому же, кроме ремонта, были и другие задачи. Надо было получить лицензию, заключить договоры с поставщиками, получить разрешение на ночное время работы — а для этого нужно было выполнить некоторые условия. Мы справились и очень оперативно.

Еще остались недочеты, но мы над этим работаем. Кое-какую мебель для второго этажа сделали своими руками ребята, которые были в «Реакторе» в юности. У второго этажа исторический, мифический, викинговский стиль. Первый этаж хотим сделать в стиле стимпанк. Что касается кухни — у нас работает шеф-повар, который составляет меню. Мы решили остановиться на клубном фри-меню. Мы пробуем и наблюдаем, пока негативных отзывов о кухне не получали. Сейчас основная задача — сделать так, чтобы все в клубе работало бесперебойно.

Мы открылись 26 июля, у нас было 3-дневное открытие. Даже если бы не было вопросов по ремонту, мы бы все равно не открылись раньше этой даты. Дело в том, что теперь для проведения концерта мы должны получать так называемые «гастрольки», на это нужно время. Когда-то давно было так: группа приходила в клуб и говорила, что хочет выступать. Подписывала договор и все. А теперь нужно получить разрешение от отдела идеологии. В появлении «гастролек» есть и плюсы, и минусы. И по закону, пока нет на руках гастрольного разрешения, нельзя давать анонс концерта. Из плюсов — это гарантия безопасности артистов, особенно из России. В начале 90х−2000-х гг. организаторы периодически исчезали с деньгами от проданных билетов.

«На концерт „Stigmata“ билеты в VIP-зону скупили в первую неделю продаж»

— Насколько сложно теперь позвать артиста на выступление?

— Сейчас проще, потому что многие из-за пандемии очень давно не выступали, особенно это касается россиян. Они готовы приехать, только позовите. Они любят Беларусь и некоторые даже включили в свой райдер требование, чтобы я приготовила им драники и провела экскурсию по Минску (улыбается, — прим. авт.).

— Какие у артистов бывают необычные райдеры?

— Не хочу об этом рассказывать, потому что они обидятся. Могу сказать, что если артист хочет конфеты M&Ms определенного цвета — он их получит, захочет морковные палочки — мы ему их обеспечим. Выполнение райдера — это уважение к артистам.

— Мне пока сложно представить, чтобы человек, который в юности ходил в «Реактор», сейчас снова пойдет в тот же клуб на примерно такие же концерты. Ведь ему уже не 20 лет, он взрослый дядечка, уже как-то неловко. Как вы планируете привлекать аудиторию?

— Мы с вами сейчас находимся в зоне «vip», так вот на концерт «Stigmata» всю «випку» выкупили люди возраста 40+. Моя цель — сделать клуб, который соберет мультикультуры. Тут будут и вечеринки разных стилей, и мероприятия для детей, и живые рок-концерты и, возможно, танцевальные шоу, чтобы житель города думал: «Я сюда приду в конкретный день и здесь точно будет мероприятие, которое мне по душе». Хочу создавать не строго рок-клуб, несмотря на то, что слушаю рок. Хочется сделать клуб для всех. Танцевальный фестиваль для школьников в «Реакторе» — это одна целевая аудитория. Слушатели групп «Stigmata», «DOMINIA», «Лёдь», — это другая история. На выступление группы «PEPEL NAHUDI» пришли ребята 16−18 лет. Мы готовы предложить мероприятия для всех, кто слушает музыку в любом ее формате.

Мы создаем крутой «Реактор», но не в том смысле, что он будет пафосным. Пафос, понты — зачем это? Наша пиар-менеджер Настя, когда мы только готовились к открытию, закинула в нейросеть комментарии из Instagram в аккаунте клуба. И нейросеть сделала нам песню с припевом «Только не делайте пафосно и молодежно».

Да, у клубов был застойный период. В конце 90-х — начале 2000-х гг. были очень популярны «Аквариум», «Шайба», «Дозари», «ХО». Клубы делились на «барыжные» и посолиднее. А потом наступил закат. Почему так произошло? Да кто его знает. Если все пойдет так, как происходит сейчас, то, я думаю, в Беларуси продолжит развиваться клубная культура. Я не про клубы с дискотеками, а про места, куда приезжают выступить артисты, где каждый отдыхает душой и телом и не задумывается о будничной суете — своеобразная психологическая перезагрузка.